«Правильно, – говорит Оуэн, – но погоди». Он жестом показывает мне, чтобы я раскрыла ладони, и потом аккуратно передает мне насекомое. Когда наши пальцы соприкасаются, слабый электрический разряд простреливает мою руку, и я вздрагиваю. «Смотри внимательней». Оуэн осторожно укладывает бабочку на бок и мягко раскрывает ее крыло. «Видишь это?»

Теперь я замечаю тоненькие трещины на поверхности, в которые набилось что-то наподобие сахарной пудры. «Что это такое?»

«Споры», – отвечает он. Он вытаскивает серебряный карманный ножик и открывает его лезвие, поблескивающее на свету. Я наблюдаю за тем, как он соскребает немножко спор, чтобы показать мне. «Начальная стадия развития Ophryocystis elektroscirrha – тип простейших паразитов. Ты говорила о тысячах бабочек? Все они будут мертвы через неделю». Он трясет головой, растирая между пальцами пыль, пока она не исчезает. «Это печально».

Я приглядываюсь внимательнее.

Неужели?

«Я не знала, что подсобные рабочие до такой степени вовлечены в процесс контроля за поведением животных», – говорю я. В моей руке бьется бабочка, пытаясь взмахнуть крыльями. Собственно, он не должен вообще работать с животными. Не могу не удивляться: Оуэн чего-то недоговаривает?

«Я могу заразиться? – спрашиваю я его. – Это вообще-то не банальная простуда».

«Нет. – Оуэн мотает головой. – В любом случае главное тут – не сама болезнь, а их уязвимость перед болезнью. Ошибочный поведенческий шаблон. Диета. Сон. Миграция. Агрессия. Такого рода вещи».

Шаблоны.

Многозначное слово, вспоминаю я.

Естественная или случайная конфигурация.

Художественная, музыкальная, литературная или механическая форма или композиция.

Длина ткани, достаточная для изготовления изделия (шитье).

Достоверный образец черт лица, поступков, предпочтений или других видимых характеристик.

Я выделяю четвертое определение и нажимаю выбрать.

Мягкий звук подсказывает, что значение занесено в память.

В следующий раз, когда я услышу это слово в разговоре, моя операционная система сразу же выдаст значение, и мне не нужно будет его проверять.

Оуэн поднимает деталь от EZ4310 – окровавленный фрагмент бедренной кости, потом кладет его обратно на землю. «Они даже не едят ни одну из них, – бормочет он. – Выглядит так, словно они раздирают их на куски ради забавы. – Он мотает головой. – По-прежнему считаешь программу восстановления ранее исчезнувших видов потрясающей?»

Я не знаю, что ему ответить.

Никто никогда не спрашивал меня, что я думаю об этом.

Оуэн подходит и забирает у меня бабочку. «Тебе нельзя быть здесь, – говорит он. – Я могу попасть в большую беду, просто разговаривая с тобой». Он поворачивается по направлению ветра, вскидывает руки к небу, отпускает бабочку и смотрит, как она летит через саванну. «Было приятно увидеться с тобой, Ана», – говорит он спокойно. Потом прыгает в джип, заводит машину и уезжает.

Какое-то время я пристально смотрю ему вслед, растревоженная новой информацией и той искрой электричества, которая пробежала между нами. Еще меня тревожит не то, что он знает мое имя, а то, как приятно оно звучит, когда произносит его он.

Этого оказалось достаточно, чтобы я оставалась рассеянной весь день. Настолько рассеянной, что слишком поздно осознала, что сделала Ния.

МИСС БЭЛЛ: Г-н Джейкобс, я хочу поговорить с Вами о Вашем общении с одной из принцесс – Панией, верно? – пятого декабря прошлого года.

ТРЕВОР ДЖЕЙКОБС: Да, все правильно.

МИСС БЭЛЛ: Как закончился разговор между вами? Она подошла к вам или Вы подошли к ней?

ТРЕВОР ДЖЕЙКОБС: Не знаю. Кажется, я попросил ее сфотографировать меня с моими братьями. Мы были в Стране Сафари, и я хотел сфотографировать нас сидящими на этом больном буйволе. Нет, не так, он был не больной, а вроде как под кайфом. Понимаете? Вот я и попросил ее сфотографировать нас – известно же, что Волшебницы выполняют все ваши просьбы и вообще все что угодно.

МИСС БЭЛЛ: Хорошо. Итак, она сфотографировала вас. Что было потом?

ТРЕВОР ДЖЕЙКОБС: Она попросила посмотреть, как получился снимок – хотела убедиться в том, что света достаточно, или что-то в этом роде. Сказала что-то насчет того, что солнце было за головой. Я передал ей телефон снова, но случайно открыл старое видео из папки Избранное.

МИСС БЭЛЛ: Какое видео?

ТРЕВОР ДЖЕЙКОБС: Видео про нас, которое сняла моя девушка на нашем выпускном.

МИСС БЭЛЛ: И как Пания отреагировала?

ТРЕВОР ДЖЕЙКОБС: Она стала совершенно тихой. Пару раз просила его посмотреть.

МИСС БЭЛЛ: А потом?

ТРЕВОР ДЖЕЙКОБС: Не знаю; это было нетрудно. После, наверно, пятого или шестого просмотра она улыбнулась и поблагодарила меня, кажется. А потом рядом с нами встала другая семья, и она пошла к ним поболтать.

МИСС БЭЛЛ: Понятно. Г-н Джейкобс, как скоро Вы выяснили, что Ваш телефон пропал?

Декабрь Гиацинтового ара

Двадцать один месяц до суда

Они приходят за Нией (этого следовало ожидать), не в тот момент, когда мы отдыхаем, лежа спокойно в своих постелях. Они приезжают в разгар дня, когда серо-золотое декабрьское солнце стоит высоко в небе, и наблюдают, как мы делаем прощальные поклоны на дневном параде Волшебной Страны. Я разглядела их в толпе перед самым опусканием занавеса: три Супервизора, одетые в белые одежды, ничего не выражающие лица в живом море цвета и звука.

Ния что-то украла.

Она нарушила правило.

Никто не знает, какое наказание ей уготовано.

«Что они сделают?» – мягко спрашивает Юми, когда позже мы собираемся в саду с подстриженными деревьями позади дворца. И здесь крысы вывели из строя камеры видеонаблюдения, и мы можем свободно разговаривать на любые темы. Солнце заходит за тучу, и шифоновое платье Юми – с открытой спиной, расшитое сверкающими розовыми жемчужинами – слабо поблескивает в этом приглушенном свете. Мы сидим в тесном кружке внутри «зверинца», сделанном из буйно растущих кустарников, подстриженных в виде фигур животных – слоны, обезьяны, лисы, единорог, со-единив руки в память о покинувшей нас сестре. «Они сделают ей больно?»

Глаза Зары расширяются. «Вы думаете, они постригут ее волосы?» Она трогает свои черные косы, убранные в эффектный, красочно украшенный бусами высокий пучок, и я знаю, о чем она думает: «Я бы умерла, если бы Супервизоры сделали со мной такое».